«...Врач. Посмотрите, что это она делает. Зачем она трет себе руки?
Придворная дама. Это у нее привычное движение. Ей кажется, что она их моет. Иногда целых четверть часа проходит, а она все трет и трет.
Леди Макбет. Пятно не сходит...
Врач. Тише! Она заговорила. Запишу ка я ее слова, чтобы покрепче удержать их в памяти.
Леди Макбет. Прочь, проклятое пятно, прочь, говорю тебе! Час-два — теперь пора за дело! Что? В аду темно? Стыдись, супруг! Ты же воин! Не робей! Чего нам бояться, что об этом узнают! Власть будет наша, и никто не посмеет призвать нас к ответу. Ну кто бы подумал, что в старике столько крови!
Эта маленькая ручка все еще пахнет кровью. Всем благовониям Аравии не отбить этого запаха. О-о-о!
Врач.
Не зря пошли дурные слухи. Дело, Противное природе, порождает Расстройство в нас. Должна душа больная Хотя б глухим подушкам вверить тайну...»
Вы узнали трагедию В. Шекспира «Макбет»? Чем страдает героиня? Разумеется, вы помните ту гнусную роль, которую сыграла Макбет в убийстве короля. Теперь она испытывает непреодолимый страх, что преступление раскроется и она будет наказана. Как и любой преступник, она тщательно скрывает свою причастность к убийству. Но... леди Макбет была психастеничкой. В той страшной ситуации ее психологическая защита не сработала. Она заболела неврозом навязчивых состояний. Главный симптом ее болезни — навязчивое мытье рук. Между прочим, психогенез страдания раскрылся тогда, когда цензура сознания потеряла бдительность, уснула. Страдая хождением и говорением во сне (тоже проявления невроза), она и во сне постоянно трет руки, стирая несуществующее кровавое пятно с собственных рук. Это действие — своего рода символическая попытка очищения совести, а не собственно рук. Ведь леди Макбет была лишь организатором преступления, а не непосредственным его исполнителем. Так или иначе, но душа больная должна «хотя б глухим подушкам вверить тайну».
Гениально описан В. Шекспиром случай невроза навязчивых состояний! А ведь заболевание выделено в самостоятельную единицу лишь в конце XIX — начале XX столетия учеником великого метра Ж. Шарко, известным французским психиатром, невропатологом и психологом Пьером Жане. Во Франции заболевание, с его легкой руки, получило название «психастения», то есть слабость, астеничность психических процессов. В Германии распространился термин «невроз навязчивых состояний», в Англии — обсесивный (obcession — навязчивость) невроз. Заболевание еще называется ананкастическим неврозом, от греческого слова «ананке», что означает — необходимость, предназначение, фатум.
Великие художники слова, как правило, хорошие психологи. В отличие от ученых они могут не только описать внешний вид своих героев, их действия, вложить в их уста те или иные слова. Они имеют возможность описать их... мысли. Поэтому герои многих художественных произведений перекочевали на страницы не только научно-популярных изданий, но и строго научных, академических работ.
Вот еще один яркий пример, безусловно, известный читателю, — царь Борис Годунов. Полагаю, нет смысла напоминать содержание преступления Бориса. Гениальный А. Пушкин показал нам его переживания:
Ах! чувствую: ничто не может нас Среди мирских печалей успокоить; Ничто, ничто... едина разве совесть. Так, здравая, она восторжествует Над злобою, над темной клеветою. Но если в ней единое пятно, Единое, случайно завелося, Тогда — беда! как язвой моровой Душа горит, нальется сердце ядом, Как молотком стучит в ушах упрек, И все тошнит, и голова кружится, И мальчики кровавые в глазах... И рад бежать, да некуда... ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
Аналогичный случай. Все тот же страх раскрытия преступления, все та же навязчивость («...мальчики кровавые в глазах»), все то же чувство нечистой совести. Именно чистая совесть — залог спокойной жизни, и мы это отлично знаем. Как часто после знакомства с человеком, который оказался нам неприятен и неприемлем по своим моральным качествам, появляется желание помыть руки, очиститься от общения с ним. Символ? Конечно.
«Странно, — может возмутиться читатель, — почему в качестве примеров нам представлены преступники? Можно допустить, что человек, совершивший тяжкое преступление, действительно не выдерживает переживаний и заболевает. Так что все больные неврозом навязчивых состояний или психастенией — преступники? Они ведь не совершали никаких преступлений!»
Конечно. В том-то и дело, что не совершали. Не было, как правило, никаких преступных действий. Но были... мысли. В своих мыслях, тайных, сокровенных, запрятанных от людей и даже от себя — совершали. И самое печальное в том, что какие-то преступные, не приемлемые, по мнению больных (это важно!), грязные мысли или фантазии рассматриваются ими как совершенное преступление, как действие, о котором могут узнать, за которое можно и даже должно понести наказание. Так считают больные. Какая личность склонна к таким рассуждениям? Только психастеническая — тревожная, неуверенная, сомневающаяся, чересчур пунктуальная, неспособная к забыванию, вытеснению не только действий, но и даже мыслей.
Навязчивые действия из периодически возникающих, ничего не значащих могут превратиться в столь важные, столь обязательные, что без неукоснительного их выполнения жизнь становится невозможной. Человек попадает в плен к этим нелепым действиям, защитным ритуалам. Только выполнение их, нередко в определенной последовательности, позволяет приступить к работе, еде и т. д. Нарушение ритуальных актов приводит к сильнейшему беспокойству, неуверенности, а их выполнение магически защищает от страха, символизирует безопасность, порядок.,
Бывает так, что человек совершает умышленно или случайно какое-то непринятое в обществе действие, но этот проступок так гипертрофирован в сознании совершившего его, что вырастает до уровня тягчайшего преступления.
Вероятно, каждый, кому доводилось выступать перед большой аудиторией, помнит то волнение, которое охватывало его перед началом речи и в первые несколько минут. Обычно в это время оратор испытывает сухость во рту, чувство кома в горле, некоторые бледнеют, другие покрываются пятнами. Чем больше докладчик волнуется в первые минуты выступления, тем хуже его речь, тем больше он скован, тем больше может допустить ошибок.
Через некоторое время волнение проходит, выступающий говорит все более и более уверенным голосом, вносит те или иные интонационные краски, может отрываться от текста, а то и вовсе отложить его в сторону.
«Можно добавить, что такое волнение испытываешь, когда впервые выполняешь любое дело: будь то доклад или урок в школе, самостоятельная езда на автомобиле или обработка детали на токарном станке, публичное выступление музыканта или первый поцелуй. 'Человек волнуется всегда, когда ему выставляют сценку за то или иное действие, когда его оценивают*
Психастеническая личность волнуется намного сильнее и, естественно, может допустить больше ошибок. И всякий раз, когда человек вновь приступает к выполнению этого действия, он с тревогой ждет повторной неудачи.
Молодой мужчина Н., 28 лет, занимал довольно высокий пост. С работой он справлялся блестяще, и на одном из совещаний руководство объявило о его повышении. Предложение было тепло принято присутствующими. Н. должен был держать ответную речь, хотел поблагодарить за доверие, сказать теплые слова тем, с кем работал. Встав со своего места, Н. почувствовал спазм в горле, стал говорить каким-то сдавленным голосом, не смог от волнения закончить свою и без того краткую речь. С тех пор голос Н. стал каким-то скрипучим. Он избегает всяких разговоров, а тем более публичных выступлений. Вспоминаются слова И. Крылова: «От радости в зобу дыханье сперло».
В этом случае сработал механизм «ожидания неудачи». Н. хотел получить повышение, но не был уверен в мнении руководства. Все время, предшествовавшее назначению, сомневался, что именно его начальство утвердит в желанной должности. Когда решение состоялось, очень волновался перед выступлением: «Сумею ли толково, правильно высказаться? Не ударю ли лицом в грязь?» И вот такой казус!.. В последующем появилось чувство тревоги перед каждым выступлением, серьезным разговором. Всякий раз он вновь и вновь отмечал спазм в горле, это убедило его, что он вообще не сможет говорить нормально, дальше — больше. Даже обычный разговор стал сопровождаться подобными явлениями в горле, голос изменился, все время оставался скрипучим, сдавленным.
По-иному проявлялось и развивалось заболевание у М. — 30-летнего техника-электрика. Он поступил в больницу с жалобами на приступы, сопровождающиеся чувством нехватки воздуха, сердцебиением, сильнейшим страхом смерти от удушья. У больного сложилась психотравмирующая обстановка дома: долгое время болела жена, на его попечении находилось двое детей. Собственно, психотравмирующая обстановка дома была хронической. Жена — истеричная женщина, при малейших неудачах на работе или в семье надолго попадает в больницу, своим эгоистичным, тираническим характером она подавила всякую инициативу моего пациента. Сам же М. отличался тревожно-мнительным характером, был воспитан в строгих условиях, с четко сформировавшейся установкой в любых случаях выглядеть в обществе хорошо, быть «не хуже других». По инициативе жены М. в свое время был вынужден бросить институт (поскольку жена требовала материального достатка сейчас, а не потом). И именно жена в настоящее время постоянно упрекает его в том, что он работает простым техником-электриком. Вот такая обстановка...
Ну, хорошо. Конфликт. Ясно, что он хотел бы бросить жену, но не может этого сделать из-за детей. Но почему приступы удушья?
Оказалось, что в возрасте 10 лет М. чуть не утонул в болоте, возвращаясь с матерью домой после лечения в больнице по поводу какой-то детской инфекции. Лошадь с подводой, на которой сидели мать с сыном, забрела в болото, и, чтобы ее вывести, мальчик взял лошадь под уздцы. Мать в это время ее подстегивала. Животное рванулось вперед и подмяло под себя мальчика. Он погрузился в болото по горло. Испугавшись, мать хлестнула лошадь еще раз, и та, подмяв полностью под себя М., вырвалась из топкого места. Мальчик остался в трясине, и лишь с большим трудом матери удалось вытащить сына из болота. Этот эпизод остался самым страшным воспоминанием в жизни М. Отсюда становится понятным, почему в период тяжелых психических переживаний М. испытывает те же явления, что и в тот ужасный час.
А у больной 3. появилось и зафиксировалось чувство страха толпы, закрытых помещений, лифтов, узких переходов после того, как однажды в детстве она попала в давку на вокзале, где чуть было не задохнулась. Теперь, уже взрослая, 3. избегает находиться среди большого количества людей, никогда не пользуется лифтом, боится подземных переходов.
| → > |
|---|
