Энциклопедия обо всем на свете. Роль знаний в жизни людей. Энциклопедия знаний.

Наследницей всех фабрик и сталелитейных заводов и многих десятков шахт после смерти «пушечного коро­ля» стала шестнадцатилетняя Берта Крупп. Поскольку у Фридриха Альфреда не было наследника мужского пола, фирму преобразовали юридически в акционерное общество. На основании нового устава фирмы Берту Крупп именовали теперь «обладательницей и руководи­тельницей фамильного предприятия» и видоизменили прежний династический закон; отныне все имущество переходит в руки «старшего из наследников» независимо от пола. Поскольку по немецким законам того времени акционерное общество могли создать не менее пяти акционеров, фирма Круппов напечатала 160 тыс. акций. Одну из них получил дядя Берты, одну — Барбара и по одной — три члена директората фирмы. Оставшиеся — за вычетом пяти от 160 тыс. — перешли в руки Берты Крупп.

В 1906 году, когда Берте исполнилось двадцать лет, Вильгельм II решил, что ей пора в интересах империи вступить в брак, и назначил в мужья Берте маленького бледногубого дипломата, служившего в ранге атташе в прусском посольстве при Ватикане. Жениха звали Густав фон Болен унд Гальбах. Он был старше невесты на шестнадцать лет. Свадьбу сыграли, разумеется, в вилле «Хюгель». Невесту вел к алтарю сам император, а в углу зала выстроилось все правительство Германии. Импера­тор специальным указом повелел жениху принять фами­лию Круппа. Так что со дня венчания свежеиспеченного супруга именовали Густавом Круппом фон Болен унд Гальбах. Это и стало в дальнейшем официальным име­нем для отпрысков последующих поколений.

У «новичка» в династии было несколько черт харак­тера, достойных прежних «урожденных» Круппов. Как видно, у императора был безошибочный нюх, Густав оказался самым педантичным человеком на свете. Го­стям виллы «Хюгель» объявили, что отныне завтрак будет подаваться в 7 час. 15 мин. и опаздывать к нему нельзя. В 7 час. 16 мин. двери столовой запирали на­глухо, и не было такой силы, которая смогла бы рас­крыть их перед опоздавшим гостем. Тем более что Густав отдал и еще одно распоряжение: завтрак должен длиться ровно 15 мин. Семейный ужин должен был заканчиваться за 50 мин. В 10 ч. 15 мин., согласно «уставу дома», Густав и Берта уже лежали в супружеской постели. Вскоре на свет явился и первенец: Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах, впоследствии осужденный в Нюрнберге военный преступник.

В семействе дети стали рождаться регулярно: шесть мальчиков и две девочки.

«Примак» имел любимое чтение: расписание поездов. Если он обнаруживал в расписании какую-нибудь ошибку, он направлял дирекции железных дорог сердитое письмо. Галерею на четвертом этаже виллы «Хюгель» занимала огромная игрушка — железная дорога. Дети Круппа один час в неделю получали «урок точности», проходивший на галерее четвертого этажа. Их папочка с секундомером в руках стоял рядом с игрушечной железной дорогой и проверял точность отправления и прибытия поездов.

Секундомеры были в ходу и в других случаях жизни: так, например, если за обедом новый хозяин дома закон­чил есть очередное блюдо, у всех остальных официанты в тот же миг отбирали тарелки. По мнению Густава Круп­па, человек не должен есть медленно.

Хозяйка дома фрау Берта оказалась достойной парой своему супругу Густаву. Она изучала благородное ма­стерство блюстительницы морали и потому распоряди­лась и на ночь окна в доме не закрывать, какой бы прохладной ни была погода. Это, считала она, помешает наглым подмастерьям и горничным шляться друг к другу из комнаты в комнату. Мужская и женская части при­слуги получили места, разумеется, в противоположных флигелях здания. Оба флигеля связывал переход, закры­вавшийся железными дверьми. По ночам фрау Берта, закутавшись в толстые шали, периодически появлялась в темных коридорах и переходах и пристально следила, не крадется ли кто из флигеля во флигель. И если обна­руживала в переходе горничную, лакея, конюшего или кухарку, тотчас увольняла их.

Супруга фрау Берты прозвали «Крупп из Круппов», ии кратко, «железным Густавом». В 1912 году праздно­вался столетний юбилей фирмы. По этому случаю в Эссене устроили «рыцарский турнир». Видные сотрудники фирмыучаствовали в нем в средневековых костюмах. Фрау Берта тоже вырядилась в костюм «госпожи замка». Альфрид же, маленький «престолонаследник», сидел на крохотной лошадке пони, одетый в бархатный костюм­чик, отделанный мехом горностая. «Железный Густав» был, разумеется, в доспехах средневековых рыцарей. Отметить столетие крупповской фирмы явился весь гер­манский генеральный штаб и даже сам император Вильгельм, который в торжественной речи сказал, что пушки Круппа — это сила германской армии и флота.

Однако патриотический «рыцарский турнир» не изме­нил аксиому капитализма: родиной капитала является страна под названием «прибыль». По случаю юбилейных торжеств Густава, правда, наградили орденом «Желез­ный крест», но это не мешало ему и дальше поставлять свои орудия и таким странам, о которых все давным-давно знали (и лучше всего сам Крупп), что в близящей­ся войне они станут противниками Германии. Так, на­пример, Англия, Франция и царская Россия регулярно получали самые современные крупповские орудия, а в самый разгар германо-английского военно-морского со­перничества судоверфи Круппа поставляли английскому флоту ежегодно по восемь боевых кораблей!

И надо же было, чтобы в год юбилея, спустя всего несколько месяцев после «рыцарского турнира», выяви­лось, что агенты Круппа выкрали из сейфов германского военного министерства больше тысячи секретных доку­ментов. Затем они переправили эти документы францу­зам, с тем чтобы, используя эти документы, француз­ская печать тотчас предприняла кампанию против Гер­мании. Газетная кампания против Берлина в Париже означала бы новые прибыли для крупповских заводов: чем громче и яростнее кричат французские газеты, тем больше заказов Круппам от имперского военного министерства. До сих пор неясно, как тайной полиции стало известно о пропаже документов из сейфов военного министерства, но факт остается фактом, что двух дирек­торов крупповской фирмы арестовали. И несколько не­дель казалось, что «дело Круппа» станет величайшим скандалом императорской Германии. Однако пожар пога­сил сам император: по указанию двора в течение не­скольких месяцев в прессе не появлялось ни одного слова о крупповском скандале, а взятых ранее под стражу директоров выпустили на свободу. Именно тогда Карл Либкнехт выступил со знаменитой «антикрупповской речью» на заседании германского имперского рейхстага: «Эта фирма-юбиляр регулярно использует свое богатство на то, чтобы совращать офицеров генерального штаба и заставлять их продавать военные тайны. Но, судя по всему, у нас нельзя произнести имя Круппа без того, чтобы мы не начали петь ему дифирамбы и модные патриотические гимны в пивных и в офицерских собраниях».

Разумеется, германские правые с пеной у рта броси­лись поливать грязью Либкнехта. Один из их заправил, Гугенберг вопил: «В действительности нет никакого „де­ла Круппа", есть только „дело Либкнехта"».

После речи знаменитого руководителя немецкой соци­ал-демократии по крайней мере формально должен был состояться крупповский процесс. Генеральных директо­ров Круппа и нескольких армейских офицеров снова взяли под стражу. Судебный процесс — явно по указке императора — закончился смехотворно мягкими приго­ворами. Офицеры генерального штаба получили по четы­ре — шесть месяцев тюрьмы, а крупповские директора уплатили штраф в 1200 марок. Сам же «железный Густав» в разгар судебного процесса получил от импера­тора новую награду — орден Прусского красного орла второй степени с дубовыми листьями.