Вероятно, неврозы существуют столько, сколько и человечество. Ведь это сугубо человеческие болезни. Разумеется, долгое время они назывались по-другому или вообще не имели названия. Просто наказание свыше. Если пофантазировать, можно вообразить даже дикаря, страдающего неврозом. Мне он представляется молодым человеком, тягостно переживающим свою унизительную зависимость от вождя племени. В своих мечтах он сам уже давно занимает место вождя...
Вот он дает указания соплеменникам выйти на охоту на саблезубого тигра или пещерного медведя, распределяет обязанности среди воинов, делит добычу. Он восседает на самом почетном месте, ему поклоняются. Как здорово, как умело он бы руководил соплеменниками! Не то что нынешний! Что в нем нашли?! Совсем недавно разъяренный зверь чуть не растоптал его. Так нет же, каким-то чудом осталсяцел и невредим. Ну что ж, придется ждать следующей охоты, может быть, повезет...
Увы! Это лишь честолюбивые мечты непризнанного лидера. Реальность совсем иная. Жестокий вождь властным взглядом зорко следит за каждым воином, пресекает любые попытки неповиновения, любые претензии на власть. Он всемогущ, он все знает, он подобен богу! Он может узнать и кощунственные мысли. Как? По беспокойно бегающим глазам, по выражению лица, по учащенному дыханию. Кажется, он уже что-то заметил. Слишком часто он останавливает свой тяжелый взгляд на молодом человеке. Или это ему только кажется? Неужели узнает?! Тогда конец! Кара его будет страшной!
Убежден, что постоянный страх разоблачения привел молодого дикаря, как минимум, к навязчивому страху взглянуть в глаза, страху покраснеть, выдать себя.
Не буду гадать. Было так или нет, я не знаю. Описания именно этого клинического случая я, разумеется, нигде не встретил, хотя подобных ситуаций в нашей повседневной жизни хоть отбавляй.
Врачи Древней Греции хорошо знали неврозы, в частности, истерию. Собственно, хорошо знали симптомы болезни, а о причинах лишь могли гадать. В IV веке до н. э. Платон — один из величайших мыслителей древности — связывал возникновение истерии с половой неудовлетворенностью, с «блужданием» матки в организме, которая «ощупью ходит во всем теле, закупоривает воздушные проходы, вздохнуть не дает, в самые худшие хлопоты вводит и всякого рода иные болезни извлекает...» Во II веке н. э. Клавдий Гален — древнеримский ученый — придерживался аналогичных взглядов. Названия болезни «истерия» происходит от греческого слова «хистера» — матка. Точка зрения древнегреческих и древнеримских ученых долгие годы господствовала в медицинских кругах.
В средние века даже такие наивные объяснения причин неврозов категорически отвергались. Истерики (а другие виды неврозов еще не были выделены) рассматривались как «одержимые дьяволом», обвинялись в «порче», «колдовстве». Судьба их была поистине печальна: девять миллионов «колдуний», «одержимых дьяволом», были сожжены на кострах инквизиции. Попутно, мимоходом уничтожались еретики, атеисты, политические противники церковников и королей. Религиозный фанатизм, страх перед церковью привели к появлению массовых форм истерии — «истерических эпидемий».
В XVI веке ученые продолжали объяснять истерию нарушением функций половых органов, «как результат паров, поднимающихся от видоизмененного в своем составе семени...» — писалось в одном из трактатов. Известны случаи, когда для лечения истерии женщинам удаляли яичники.
Термин «невроз» впервые был предложен в 1776 году шотландским врачом В. Кулленом. Неврозами он называл такие страдания, «...те поражения органов чувств и движений, которые зависят не от местного поражения самого организма, а от более общего страдания, от которого зависят все вообще движения». Видимо, имелась в виду центральная нервная система. Такая расплывчатая формулировка отражает уровень развития медицины того времени. К неврозам тогда относили многие заболевания, которые в последующем заняли совсем иное место в классификации болезней: различные судороги, водобоязнь, двоение в глазах, припадки, глухоту, мигрень, всевозможные интоксикации и другие заболевания.
Начался XIX век — «золотой век» техники. Техника пришла в биологию и медицину. С усовершенствованием микроскопа открывались разнообразные возбудители болезней, изобретались вакцины, обнаруживались изменения в органах и тканях умерших от различных болезней. В медицину пришла и прочно в ней укрепилась теория клеточной патологии немецкого ученого-патолога Рудольфа Вирхова. Он считал, что любая патология организма есть патология клетки; именно она — осязаемый субстрат патологической физиологии. Любая болезнь, по мнению Р. Вирхова, начинается с разрушения клетки.
Р. Вирховым опубликовано около 1000 научных работ. Он автор многочисленных трудов по биологии, медицине, антропологии, этнографии и археологии. Вместе с Г. Шлиманом он участвовал в раскопках древней Трои. Изыскания Р. Вирхова выдвинули его в число основоположников научной медицины. Если добавить, что Р. Вирхов был и крупным политическим деятелем, одним из руководителей оппозиции в правительстве Бисмарка, становится понятным его величайший авторитет.
Его теория клеточной патологии получила широкое распространение. Естественно, она пришла в невропатологию и психиатрию. Болезни нервной системы, при которых находили изменения в органах и тканях, видимые невооруженным глазом или под микроскопом, стали называться органическими. Их стали исключать из того грандиозного набора заболеваний, которые ранее относили к неврозам. Таким образом, были описаны воспалительные, сосудистые, травматические, опухолевые, дегенеративные заболевания. В группе неврозов остались болезни без определяемых анатомических или гистологических отклонений. Их стали называть функциональными заболеваниями нервной системы.
«Что осталось в классе неврозов? Осталась одна амальгама фактов, сходных между собой в одном только отношении, а именно в том, что природа их нам неизвестна...» — так в конце XIX века писалось в одной из работ о неврозах.
Да, фактов было хоть отбавляй, а мало-мальски удобоваримой теории, способной объяснить их, — ни одной. Проблема неврозов была на распутье: одной стороной она была обращена назад, к вирховской патологии, а другой — вперед, к психологии.
Убедившись в том, что анатомо-морфологический подход к проблеме возникновения и развития неврозов к успеху не привел, с 70-х годов прошлого столетия специалисты стали делать попытки психологического объяснения этого явления. В начале XX века психологическое направление стало доминирующим. Конец XIX и начало XX века характерны выходом на авансцену большого числа талантливых ученых, описанием новых форм неврозов. Появилось много школ и направлений, по-разному объясняющих неврозы, предлагающих новые методы лечения.
По мнению французских ученых Ж. Шарко и И. Бернгейма, неврозы — разновидность душевных заболеваний. Два титана французской психиатрии, споривших весьма остро по ряду других вопросов, здесь сошлись во мнениях. Американец Дж. Бирд, как уже упоминалось, видел в неврастении болезнь цивилизованного общества, а известный французский исследователь Пьер Жане рассматривал неврозы как расстройства, «происхождение которых неизвестно, которые начинаются без причин и кончаются так же, и они все одинаково нам непонятны». Далее он высказал осторожную догадку о сущности неврозов, расценивая некоторые симптомы истерии как проявление функциональной диссоциации коры головного мозга. П. Жане описал еще одну разновидность невроза — психастению.
| → > |
|---|
