Герой романа «Извещение в газете» немецкого писателя Г. Герлиха Карл Штребелов отличался необычной напористостью, прямолинейностьюиконсерватизмом. Он в одинаковой мере был строг к подчиненным и себе, требовал от них и от себя работы на пределе не допускал ни малейших компромиссов, рассматривая их как проявление слабости. Он не выносил сантиментов, был сух и беспощаден и тем не менее умел настроить коллектив школы, которой руководил, на большиедела. Его черты характера вызывали неприязнь и глухое раздражение сослуживцев, однако сам он не страдал никакими комплексами, считал себя кругом правым, был совершенно здоров...
В последние годы появился термин, которым определяют резкую выраженность каких-то черт характера у здорового индивида: акцентуация личности. Здоровая акцентуированная личность — крайний вариант нормы, при встрече с мощными конфликтами может заостриться до степени болезненного состояния, до невроза. Поэтому акцентуированную личность рассматривают как предневротическую, имеющую определенную склонность к неврозу. Нет, это не фатум. Речь идет о тенденции, а не об обязательном развитии невроза в случае акцентуации той или иной черты личности.
Общеизвестны типы студента-очкарика, постоянно читающего книги и роющегося в архивах библиотек; строгого учителя — грозы всех нерадивых учеников; увлеченного только наукой чудака ученого; бравого солдата, подтянутого офицера, ловкого дельца-афериста, дотошного бухгалтера-ревизора, самоуверенного конферансье и т. д. На эти типы отложила определенный отпечаток профессия. Она существенным образом повлияла на их образ жизни, на манеру поведения. Но надо иметь в виду, что природой и отношениями в детстве была заложена тенденция, определившая выбор профессии, позволившей лучше всего проявить индивидуальные наклонности.
Как мы уже говорили, людей друг от друга отличают не столько врожденные, темпераментные особенности (их ведь так мало), сколько особенности развития, формирования (которых практически не счесть). Люди, созданные природой очень похожими друг на друга, могут стать в процессе развития абсолютно противоположными. Наоборот, люди с одинаковой судьбой, с идентичными отношениями могут приобрести общие черты, хотя в раннем детстве значительно отличались один от другого.
Некоторым людям в большей степени присущ альтруизм, другим — эгоизм; одним — чувство справедливости, другим — страха или ненависти, третьим — честолюбие, четвертым — чувство долга. Все это индивидуальные особенности человека. В той или иной степени они есть у каждого из нас. Чем же отличаются индивидуальные особенности личности от акцентунрованности, предневротичности? Здесь мы встречаемся с некоторой условностью, может быть, субъективизмом в оценке этих понятий.
По мнению, например, самого Ивана Ивановича, он достаточно осторожен в принятии решений, в поступках, в выборе друзей и во всей повседневной жизни. По мнению его сослуживцев, он просто труслив. А его супруга, с которой он вчера повздорил, дает ему еще более категоричную оценку — паникер. Мужество или храбрость в оценке одних переходит в безрассудство в оценке других. Нежность — в слюнтяйство, бережливость — в скупость, гибкость — в приспособленчество...
Как быть? Где те границы средней нормы, на которые МОЖНО ориентироваться? Все зависит от того, в какой степени та или иная черта личности заострена, с какой силой проявляется; мешает ли она окружающим, создает ли трудности для них и для ее хозяина. Если та или иная особенность характера не изменяет поведение человека в обществе, оставляет ему возможность быть спокойным и естественным, не ведет к напряженной обстановке, ее следует рассматривать как особенность человека в пределах нормы. Понимаю, что формулировка довольно расплывчата. А разве в этом случае может быть абсолютная точность?
В отличие от обычного, здорового, честолюбия оголтелый карьеризм должен быть отнесен к разряду патологических черт характера. Согласится ли сам оголтелый карьерист с такой оценкой? Он, конечно, будет отрицать у себя наличие тех особенностей, за которые мы его недолюбливаем или даже терпеть не можем. Навязчивый страх неправильно или плохо выполнить то или иное дело точно так же будет отличаться от обычного, свойственного многим сомнения. Нет смысла разбирать в отдельности гипертрофию каждого свойства. Остановимся лишь на трех типах акцентуации.
Итак, демонстративная личность — крайний вариант нормы, который в случае мощного конфликта переходит в истерию. Поэтому такая акцентуированная личность еще называется истероидной, то есть похожей на истерическую.
Кто же такие демонстративные личности, поставляющие из своей среды истериков? Это те, кому с детства навязано представление о себе как о «самых лучших», «единственных», которыми «все восхищаются», без которых «не может быть решен ни один вопрос» (по их мнению) и т. д. Конечно, среди таких людей есть действительно одаренные и талантливые. Важно другое. Важно, что у истероидной личности, а еще больше у истерика, не сформированы реальные взгляды на свое место в обществе. Как правило, это манерные, демонстративные люди, они всегда стремятся обратить на себя внимание, подчеркнуть свои заслуги, а если их нет, то свое болезненное или бедственное состояние, которое якобы не позволяет проявить себя лучшим образом. Если истероид инженер, то, по его мнению, самый лучший; если певец, то его голос самый необычный; если же он заболел, то его болезнь самая тяжелая, самая серьезная, а остальным больным в клинике и делать нечего. Гротескно описывает нстероидных личностей шведский врач Лкссль Мунте в своей блестящей книге «Легенда о Сан-Микеле». Автор книги, ученик Ж. Игарки, -довольно модный и дорогой врач второй половины пришлого столетия. К нему съезжалась вся знать Парижа, Рима, Лондона, Нью-Йорка. Всевозможные богатые бездельники Нового и Старого Света скучали, не знали, чем занимать себя. Им нужно было оправдание своего безделья, нужна была болезнь, но такая, чтобы не приносила слишком больших страданий.
«В те дни, — пишет А. Мунте, — среди богатых людей, искавших для себя приятной болезни, был большой спрос именно на аппендицит. Всех нервных дам томил аппендицит — если не в брюшной полости, то в мыслях, и он приносил им большую пользу... Когда же прошел слух, что американские хирурги начали кампанию за удаление всех вообще аппендиксов в Соединенных Штатах, число больных аппендицитом среди моих пациентов начало угрожающе сокращаться. Замешательство. «Вырезать аппендикс! Мой аппендикс! — восклицали светские дамы, точно матери, которых грозят разлучить с ребенком. — Что я буду без него делать?!» ...Вскоре стало ясно, что аппендицит доживает последние дни. Надо было найти другой недуг, который удовлетворил бы общий спрос. Специалисты не ударили в грязь лицом, и на общий рынок была выброшена новая болезнь, отчеканили новое слово, подлинную золотую монету — колит! Это был милейший недуг —и ему не грозил нож хирурга, возникал он по требованию и отвечал любому вкусу. Никто не знал, когда начинается эта болезнь, никто не знал, когда она кончится...».
За аппендицитом и колитом, вернее за этими терминами, прятался обыкновенный невроз. Разумеется, не следует считать, что вообще всякий аппендицит или колит и до сегодняшнего дня — неврозы. В тот период времени, для того уровня развития медицины аппендицит и колит были хорошей ширмой для истероидных дам.
Вот еще один яркий пример из того же источника. Молодая женщина замужем за старым графом. Она страдает, но еще не знает чем. Графиня побывала на приеме у А. Мунте, который нашел у нее «колит», распространявшийся по Парижу, «как степной пожар». Графиня в восторге. Она больна и может теперь заниматься лечением колита. Ее письмо приятельнице - типичное письмо восторженной истероидной особы:
«Дорогая Анна! Подумать только — у меня колит. Я так рада... так рада, что вы рекомендовали мне этого шведа... или его рекомендовал Шарко? Во всяком случае, ему я сказала, что это был Шарко, чтобы он уделил мне больше времени и внимания. Вы правы, он очень искусный врач, хотя по его виду этого не скажешь. Я уже рекомендую его всем моим знакомым. Я думаю, что он может помочь моей невестке, которая все еще лежит после своего глупого падения на вашем балу во время котильона. Несомненно, у нее колит. Жаль, дорогая, что мы не увидимся завтра на обеде у Жозефины, но я уже написала ей, что у меня колит и я не могу прийти. Если бы она могла отложить обед до послезавтра!
Ваша любящая Жюльетта».
«Графиня, — пишет далее А. Мунте, — приезжала регулярно дважды в неделю, но иногда она чувствовала себя так скверно, что являлась и не в положенные дни. Несомненно, колит был ей гораздо полезней аппендицита: ее лицо утратило томную бледность, а большие глаза сияли всем светом юности».
Мы еще вернемся к этому случаю, но сейчас мне хотелось бы показать некоторые особенности истероидных личностей: их гипосоциальность, повышенную эмоциональность, внушаемость. Для демонстративной личности характерна патологическая способность к вытеснению из сферы сознания в бессознательное всех неприятных или неприемлемых жизненных ситуаций. Собственно, каждый из нас в той или иной степени забывает подобные моменты в своей жизни. Однако в любой момент они могут быть возвращены в сферу сознания. Истероиды и особенно истерики практически полностью забывают события, которые они и не хотят вспоминать и искренне считают, что их не было. Отсюда склонность к выдумке, лживости. Причем такие люди лгут, искренне веря в то, о чем они говорят. В отличие от сознательной лжи ложь истероидов столь искренна, что они не испытывают ни чувства стыда, ни угрызений совести, ни страха разоблачения. Мимика, жесты, все поведение их свидетельствуют о том, что они говорят правду.
Стремление быть в центре всеобщего внимания, чрезмерное тщеславие реализуются у истероидов через самовосхваление или самооплакивание.Ивтом, и в другом случаях он оказывается на виду, о нем говорят, его хвалят либо жалеют и сочувствуют. Истероидные личности с детства проявляют особую способность к приспособляемости в окружающей обстановке. Как правило, это паиньки, которых любят воспитатели или учителя. Они умеют делать так, чтобы их любили те, от кого зависит их благополучие. В то же время их недолюбливают сверстники, нередко по-ребячьи наказывают за фискальство, мелкие кражи. Дети-истероиды дружат до тех пор, пока дружба приносит те или иные выгоды: повышенное к ним внимание, ограждение от обид со стороны других детей, получение сладостей, возможность списывать задание, если сам истероид не отличается особыми успехами в этом плане. Как только надобность в дружбе отпадает, под каким-нибудь предлогом происходит разрыв. И у взрослых демонстративных людей контакты довольно поверхностные, непрочные, хотя они и склонны бравировать большим количеством друзей, особенно если друзья — влиятельные люди. Именно у истероидов проявляется снобизм в чистом виде.
Еще одна их особенность — стремление к сиюминутному удовлетворению потребностей, неумение и нежелание ждать, терпеть, прогнозировать свою жизнь на некоторый период вперед. Истероиды живут сегодняшним днем. Отсюда нередко скоропалительность в принятии решений, ошибки, которые допускают такие люди. Выгодное на данный момент времени решение принимается сразу же, хотя в последующем оно может оказаться пагубным, навлечь неприятности. Нередко врачи наблюдают случаи, когда истерик с большим упорством добивается инвалидности, поскольку именно в этот момент она ему выгодна, дает какие-то преимущества, хотя в последующем, как правило, становится помехой в достижении другой, более важной цели. Через некоторое время прилагается максимум усилий для демонстрации полного здоровья, чтобы избавиться от ненужной теперь группы инвалидности.
Описывая демонстративную личность, я невольно касался и черт характера истерика, то есть больного истерией, поскольку границы между ними довольно стушеваны, расплывчаты. У истерика (больного) всегда демонстративный склад личности, хотя не всякая здоровая демонстративная личность обязательно должна заболеть истерией.
Другая разновидность акцентуации прямо-таки противоположная демонстративной — психастеническая или сверхпунктуальная личность. Крайнее заострение отдельных черт характера у таких людей в патологии ведет к психастении — другой разновидности невроза.
В крохотном зачатке черты психастеничности свойственны практически каждому. Только они столь ничтожны, что порою даже не замечаются нами и окружающими. А если и замечаются, то не рассматриваются как патология. И это справедливо.
В повседневной жизни каждому знакомо состояние, когда какая-то мелодия «застревает, вертится в голове» и никак от нее нельзя отвязаться. Сколь часто возникает навязчивый счет каких-то цифр в номерах машин или домов, светящихся окон. Нередко, идя по тротуару, ловишь себя на том, что стараешься в обязательном порядке переступать через трещины в нем или, наоборот, наступить на них. Временами возникает чувство тревоги по поводу оставленных электроприборов: «Выключил или нет?» Некоторые вполне здоровые люди возвращаются домой, чтобы проверить, правильно ли закрыта дверь, выключен ли газ или электроутюг. Одна из моих знакомых, выдернув вилку из электророзетки, проводит по ним рукой, чтобы убедиться, что вилка в самом деле выдернута из розетки, что действие выполнено правильно. Как часто отъезжающие в отпуск по нескольку раз проверяют, на месте ли документы, билеты, путевки. Некоторые люди весьма придирчивы к порядку на своем рабочем месте или к определенному пути следования на работу. Соблюдение подобных ритуалов нередко рассматривается как символ успешного рабочего дня, счастливого исхода предстоящего мероприятия и т. д.
Часто вполне здоровые люди говорят себе приблизительно следующее: «Если от работы до дома насчитаю десять машин определенной редкой марки (или цвета), то все будет хорошо, все будет в порядке». Если число машин достигло 10, даже понимая нелепость своих действий, человек получает успокоение, разрядку и некоторую призрачную уверенность, что все действительно будет хорошо. Иногда при этом идут на уловки: умышленно задерживают шаг или прибавляют другие марки к недостающему числу машин, отыскивая себе оправдание в том, что она тоже редкая, либо находят другие варианты для объяснения уступок самому себе.
Подобные навязчивые сомнения и действия бывают кратковременно у многих практически здоровых людей, чаще всего когда они не уверены в положительном исходе намеченных действий. Вероятно, человек хочет убедить себя, что он справится с предстоящей работой, что он «везучий». Такие эпизодические сомнения не мешают жить и работать, не вызывают чувства страха при несоблюдении ритуала. Мне вспоминается, что в детстве в нашей компании считалось плохой приметой пройти между двумя, поддерживающими друг друга столбами. Мы старательно обходили их. Такой своеобразный ритуал, по нашему представлению, ограждал нас от неприятностей. Недавно соседский мальчик нечаянно наступил мне на ногу. Извинившись, он попросил меня хотя бы чисто символически дотронуться до его ботинка. Не для того, чтобы отомстить, а чтобы ни с ним, ни со мной чего-то плохого не стряслось.
В отличие от демонстративной личности у психастенической, или сверхпунктуальной, резко понижена способность к вытеснению, забыванию. Если истероид отличается быстротой принятия решений, стремлением к сиюминутному достижению желаемого, для сверхпунктуальной личности характерно постоянное сомнение, мучительное и долгое. Даже тогда, когда есть уже все предпосылки к принятию решения, он продолжает сомневаться. Взвешиваются все «за» и «против», анализируются всевозможные варианты, которые теоретически могут возникнуть в той или иной ситуации.
В данном случае уместно напомнить притчу о буридановом осле, который сомневался, с какой стороны начать есть сено — слева от себя или справа. Так и не приняв никакого решения, он сдох... от голода. А сомнения Панурга, героя произведения Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», по поводу женитьбы! Разбирая подробнейшим образом все плохие и хорошие стороны этого шага, он так ничего и не решил. Мучительные сомнения, подобные таковым у буриданова осла, захватывают сверхпунктуального человека всякий раз, когда необходимо что-то решать.
Сверхпунктуальные люди постоянно стремятся к порядку, чистоте. У них эти устремления настолько заостряются, что может приводить к трениям с домашними и сослуживцами. Общеизвестна категория домашних хозяек, добивающихся исключительной чистоты в своих квартирах. Хозяйка ходит по дому с тряпкой и постоянно вытирает никому не видимые пятна, пылинки с мебели, посуды, пола. Видя такую чистоплотность, любой посетитель чувствует себя неловко. Можно себе представить положение тех, кто живет в доме. Стремление к чистоте рук и тела, страх испачкаться нередко трансформируется в постоянное, частое мытье рук, применение разнообразных антисептических средств, вытирание ручек дверей.
Помимо навязчивых действий, могут быть навязчивые страхи, мысли. Мысль о возможности нанести царапину ребенку острым предметом у психастенической матери может превратиться в страх острых предметов вообще, привычке прятать их подальше. Многих людей с подобной акцентуацией личности мучает мысль: правильно выполнена работа или нет. Выполнив самым добросовестным образом задание, они и дальше продолжают сомневаться. Нормальный, свойственный всем людям самоконтроль достигает гротескной формы, мешает работать. Обычно такие люди — блестящие исполнители, на которых можно положиться. Но не дай бог иметь такого руководителя! Он никогда не способен принять решения, тянет время, создает всевозможные комиссии и подкомиссии, комитеты и подкомитеты, разборы. В результате дело стоит. К счастью, такие люди из-за своей неуверенности нередко отказываются от повышений по службе, хотя их и выдвигают на руководящую работу за сверхдобросовестность.
К навязчивым мыслям можно отнести и бесплодное мудрствование. «А что было бы, если бы произошло какое-то бедствие, наводнение, например?» — задает себе вопрос такой человек. И дальше в течение длительного времени в уме разбирает всевозможные варианты своих и чужих действий, взвешивает и учитывает разнообразные, самые неожиданные ситуации, последовательность своих действий и т. д. Затем вдруг приходит мысль о совершенной ненужности, бесполезности этого разбора, наконец, абсурдности его. Тем не менее пасьянс вариантов действий продолжается. Несчастный мужается, но никак не может отказаться от перебора вариантов.
Психастенические личности с детства связаны жесткими нормами поведения. Родители либо категорически запрещали выполнять желания детей, либо полностью их освобождали от какой-нибудь самостоятельной деятельности. В первом случае жестокостьродителей, их требование строго придерживаться только ими определенных норм поведения приводят к постоянному страху наказания. Во втором — полное отсутствие навыков принятия решений, выполнения действий ведет к развитию чувства неуверенности.
Так или иначе, сверхпунктуальность, сверхдобросовестность, избыточная неуверенность происходят у психастенической личности от страха наказания, страха выглядеть смешным, неловким. Интересно, что психастеники сравнительно неплохо себя чувствуют там, где есть авторитарный руководитель, у которого каждый знает свое место, свой участок работы; на военной службе, где четко регламентированные обязанности и железная дисциплина не оставляют места для сомнений: все предусмотрено положением о занимаемой должности и уставом.
В определенной степени промежуточным здоровым акцентуированным типом является гиперсоциальная личность. Назовем ее неврастеничной, поскольку патологическое заострение черт характера подобного типа присуще для неврастеников.
Среди здоровых акцентуаций, переходящих в патологии в невроз, неврастенический тип как бы стоит между истероидным и психастеническим типами. Этот вариант акцентуации развивается у личности, получившей гиперсоциализирующее воспитание.
Неврастенический акцентуированный тип требователен к себе и окружающим, не допускает даже малейшей возможности отклонения, хотя бы временного, от намеченной цели. Он честен, правдив... даже слишком. Привычка везде и всюду, всегда и во всем говорить «правду в глаза» может привести к разнообразным сложностям в жизни. Такие исключительно честные люди без злого умысла могут рассорить между собой друзей, сослуживцев, руководствуясь исключительно принципом «порядочности, честности». Прямолинейность — неплохая черта характера — приобретает налет гротескности, уродливо гипертрофируется и называется уже упрямством на грани с твердолобостью. Настойчивость и придирчивость неврастеников раздражают окружающих, выводят их из терпения, могут стать причиной неприязненного отношения к носителю этих свойств характера. Именно таким и был Карл Штребелов, упомянутый нами в начале этого раздела.
Окружающиевидяттрудолюбиегиперсоциальных личностей, их жесткое отношение и высокие требования к себе. По сути своей, будущие неврастеники —- очень хорошие люди, страдающие от чрезмерной требовательности именно к себе, от своего упрямства, которое воспринимается ими как честность и порядочность. Таким людям бывает неудобно часть работы отдать подчиненным, поэтому они выполняют ее сами. А может быть, они считают, что вряд ли кто выполнит ее лучше их? Возможно, что и так. Ведь у них очень высокий уровень притязаний и честолюбия.
Именно будущие неврастеники тяжелее всего переживают тройку, а то и четверку на экзамене, казнят себя за то, что недостаточно внимательно отнеслись к подготовке зачета. Такому человеку бывает неудобно отказаться от выполнения самого тяжелого задания руководства, хотя он знает, что загружен, что работа не может быть выполнена в указанные сроки. Отсюда нередко — переоценка своих возможностей как умственных, так и физических, взваливание на себя непосильных задач. Такие люди практически не отличают неудачу от беды, катастрофы. Любая неудача для них равносильна провалу. При высоком уровне притязаний они никогда не готовы к неудачам, даже не могут себе представить, что какая-то работа ими не может быть выполнена.
Запомните, читатель, эти типы акцентуаций: эгоцентрический (истероидный, гипосоциальный), психастенический (сверхпунктуальный) и неврастенический (гиперсоциальный). Это еще варианты нормы, но если наступает тяжелый конфликт, если личность не может разрешить его приемлемыми способами, то...
Но не будем забегать вперед. Всему свое время.
| → > |
|---|
